Винная карта Приморья XIX века: мастера винокурения, чарки по записи и откупщики

     С чего начиналось виноделие во Владивостоке - в материале краеведа Юрия Уфимцева

     С середины XIX века Приморье с его крымской широтой и колымской долготой стало местом сошествия западно-европейской, российской и китайской традиций производства вина и его потребления. Производства и потребления, являвшегося одновременно и гордостью российских и международных выставок, и головной болью местной администрации. А такие слова, как винокурение, ренсковые погреба, чарка водки, ханшин и спиртонос являлись чуть ли не самыми часто используемыми в отчетах официальных властей и записках путешественников. Подробнее о виноделах Приморья — в материале краеведа Юрия Уфимцева специально для РИА PrimaMedia.

Прапорщик Комаров. Они пили первыми

     Первое упоминание о производстве спиртного во Владивостоке имеет непосредственное отношение к Крыму. Вернее, к Крымской войне. В то время англо-французская эскадра вышла из Чили и отправилась на поиски Тихоокеанского флота России, заходя для этого во все укромные бухточки Приморья. В 20-х числах августа 1856 года английские корабли "Барракуда" и "Винчестер" вошли в воды залива Петра Великого. Русских союзники не обнаружили, но оставили первое описание первого винного производства во Владивостоке.

     "Утром на пароходе мы прошли проливом Гамелин (Босфор Восточный) и встали на якорь у входа в порт Дандас (бухта Новик).

     Здешние острова прекрасны — или вырастающие из воды конусами гор, или с плоскими вершинами, обильно покрытыми зеленью. Прекрасные луга придают дополнительный шарм ландшафту, а берега покрыты диким виноградом, шиповником, смородиной. Около домов – прекрасно ухоженные сады. Рядом со входом и по левой стороне — татарские дома (европейцы считали все население северо-восточной Азии татарами) с матерчатыми тентами. Дом разделялся на две половины. В одной перегоняли и складировали водку, другая же служила довольно грязной спальней. Несколько людей сидели на скамейках вокруг плошки риса, а на полу резвились тощие котята. В складе находилось много высушенного и готового к отправке трепанга. Этот трепанг очень ценится богатыми классами Китая как сильный афродизиак (возбуждающее средство)".

     Через 4 года на том же месте высадился русский отряд, основав пост Владивосток, и вместе с амуницией выгрузил на берег бочонки с казенной водкой. Китайские предприятия были на том же месте, что и раньше, и их вид нисколько не изменился за прошедшее время:  

     "Самая фанза, занимавшая середину между заборами, разделена была на две половины. В одной жило четверо китайцев; в другой стояли запасы: ячменя, мелкого проса, гаоляна (род красного крупного проса), капусты и разной старой посуды из-под водки. Китайцы водку держат в плетеных корзинах, выложенных внутри каким-то составом, не размокающим даже в горячей воде".

     Прибывший российский гарнизон не гнушался покупкой водки на этих китайских заводиках.

     Вскоре в недавно образованный пост прибыл инспектор — чиновник особых поручений генерал-губернатора Восточной Сибири майор Николай Хитрово.

     Хитрово проверил гарнизонный склад – не хватало полутора ведер спирта. Он вызвал начальника поста прапорщика Комарова, который на его вызов пришел в нетрезвом виде так, "что не мог стоять на ногах и упирался в дверь". Комаров пообещал возместить недостачу, но вместо этого выпил остатки спирта, после чего заставил солдат петь для него песни, выстроив их перед домом. Хитрово написал разгромный рапорт, где отмечал, что прапорщик Комаров напивается вместе с солдатами в казармах и отстранил его от командования поста. Вскоре был назначен новый командир поста – лейтенант Бурачек.

Лейтенант Бурачек. Мастер букета

     Окинув трезвым взглядом положение вещей, новый командир поста решил поставить зеленого змия на службу двухглавому орлу: поставив охрану у казенного спирта, он начал использовать его с умом.

     "Когда в ноябре 1861 года Ф. прибыл в пост, то при первом свидании объявил мне, что прислан окончить церковь. Иеромонах пришел ко мне с требованием людей на постройку церкви. "Назначить не имею права", — был мой ответ". В конце концов офицер и священник договорились, что батюшка дает 2-х быков, а Бурачек солдат. "Чтобы не было ропота, а главное, чтобы поощрить команду, мне хотелось установить хоть маленькую плату, я собрал команду и объявил о своем желании, предоставляя ей самой назначить плату. Минут через пять вышел дежурный с докладом: "Команда просит, ваше благородие!".

— Если будет милость ваша, назначьте нам хотя по чарке водки каждому, — отвечала команда.

— С охотой, ребята! Только лентяю ни капли. Уговор дороже денег!

— Согласны! — громко крикнули они.

     Я вообще неохотно давал водку, для того, чтобы чарка вина в праздник имела свое значение и была наградой; но тут был финансовый расчет: построить скорее церковь. Живо закипела работа, и только двух пришлось оставить без чарки на день, за то, что застал их сидящими. Это показалось таким страшным наказанием, что соглашались лучше на 100 розг, чем на лишение водки перед ужином", — вспоминал второй командир поста Владивосток.

     "Для ободрения команды купил на свои деньги у китайцев водки и выдавал команде по полчарке перед завтраком и ужином. Через несколько дней команда стала веселее на работах, появились и песни".

     "26-го утром транспорт "Японец" ушел в море. С этого дня погода совершенно переменилась: задули северо-восточные ветры, холодные, пронзительные. Команда, работавшая с раннего утра до позднего вечера, постоянно в мокром платье, стала заболевать. Я решился выдавать из складов поста ежедневно по 1 чарке спирту, тем более, что из 50 человек стало выходить на работу лишь от 25 до 30 человек. Чарка спирта была таким понудительным средством, что ни один из солдат ни разу не сказывался облыжно больным; случалось не раз с работы отправлять больного в лазарет, против его желания, потому что он лишался чарки спирта".

     Пост обустраивался и стал принимать именитых гостей. Вскоре сюда прибыл старшина местных приморских китайцев.

     "После чая я приказал подать закуску и водку. Тайе (старшина китайцев) не хотел сначала пить, но, отведав водки, с удовольствием прихлебывал из рюмки. Для них я приготовил подслащенный спирт с мушкатным орехом и подкрасил кофеем".

     "Вскоре "оба китайца уже качались на стульях от хмеля. Я порадовался этому и уговорил обоих остаться ночевать у меня. Они согласились, а я начал еще подпаивать их. Наконец они совершенно опьянели и свалились со стульев, так что их вытащили в другую комнату, положили на разостланные войлоки, до нага раздели, покрыли старой парусиной, и сверху каждого положили его платье. Я как нельзя более радовался, что мне удалось напоить тайе до бесчувствия и уложить спать в своем доме. Дело в том, что по понятиям китайцев угостить до такой степени, что он не может двигаться — верх любезности, верх искусства угощать. Чтобы сохранить свое лицо, достоинство, нужно гостя непременно оставить ночевать у себя, но не пускать его пьяным из дому — иначе уронишь себя в глазах других".

     Таким образом, Бурачек стал первым европейцем, создавшим здесь новый напиток (как говорят у виноделов — мастером букета), оставив нам его рецепт 1861 года: спирт, сахар, мускат и кофе.

Но флот не опозорим!

     Помимо войск в посту квартировали в собственных казармах и моряки Сибирской флотилии (будущего Тихоокеанского флота). Но держались они особняком и потребляли свое.

     Еще со времен Петра Первого по Морскому уставу морякам полагалось ежемесячное довольствие в виде чарок вина. В 1861 году это был 28 чарок (3,44 л) водки. Выдача чарок была настоящим священнодействием. На стоявших в бухте Золотой Рог судах за 15 минут до обеда отдавалось приказание: "Вино достать". Батлер (хранитель вина на корабле) открывал ахтер-люк и наполнял ендову (емкость) из бочки. Все шли на шкафут и ждали команды "Вино наверх". Затем вино выносилось на шканцы, ставилось на специальную табуретку. Шла команда: "К вину обедать". Звучал призыв дудкой — "Соловьи свистят к вину". Все по старшинству подходили, снимали фуражку, зачерпывали чаркой, и по традиции, подставив под дно левую ладонь, выпивали. Батлер отмечал в специальной книге каждого, выпившего свою долю.

     По окончании своей службы Бурачек представил свои соображения-предложения по обустройству Владивостока, где первым пунктом указал:

     "Нижним чинам линейных батальонов производить довольствие по морскому положению. При работе в 12-14 часов в сутки не мудрено придти в изнурение. Между тем, матросу по морскому положению, отпускается в морской месяц (т. е. 28 дней), водки 28 чарок".

     То же он предложил сделать и солдатам.

     Если запас спиртного на судах кончался, командир корабля имел специальные марки, которые отдавал за водку в портах. Марки эти потом по предъявлении оплачивались поставщику в Коммерческом департаменте Морского министерства. Кроме того, суда Тихоокеанской эскадры на зиму всегда уходили из Приморья в японские порты, где всегда можно было приобрести спиртное любых марок и качества. Возвращавшимся судам, оставшиеся на берегу всегда просили привезти алкоголь. "В разговорах с Матвеевым, командиром "Воеводы", Эгершельд очень просил его доставить из Японии рому". Именно ром был самым желанным напитком морских и сухопутных офицеров.

     "В комнате, где жил Ч. (командир поста Посьет) в Посьете, было не совсем тепло; впрочем, на столе кипел маленький самовар, а Ч. предложил было рому, но его оказалось так мало, что достало нам по ложке", — вспоминал гостивший у него командир поста Владивосток.

Винный откуп Бернардаки

     Рома и других напитков не хватало, и в дело вступила коммерция. Кстати, именно винная коммерция явилась главной движущей силой развития дикого Дальнего Востока России.

     В России тогда существовал так называемый винный откуп — система, по которой государство продавало на публичных торгах право торговли алкоголем предпринимателям (откупщикам). Доход от этого составлял 46% всех поступлений в казну страны! Потемкины, Гагарины, Шуваловы – все эти известные личности имели свои капиталы именно с винных откупов.

     К моменту основания Владивостока в России владели этими откупами 216 человек. Самым мощным среди них был Михаил Бернардаки – самый богатый человек и первый олигарх России. Он один платил 15% всех откупных сумм страны, и именно он открыл и первый магазин во Владивостоке.

     Право торговать водкой и вином на определенный срок сдавалось государством с торгов. Кто больше давал на торгах за право торговли в определенной местности, тот и становился откупщиком. Он платил в казну сколько было установлено, открывал питейные заведения, вел торговлю вином с тем расчетом, чтобы получить доход. Откупы в России были сложным, но прибыльным предприятием. Для его развития на Дальнем Востоке Бернардаки взял себе на службу ушедших в отставку знаменитых Геннадия Невельского, чей памятник стоит в центре Владивостока, и Александра Петрова, чьим именем назван остров в Лазовском заповеднике.

     Вот как вспоминал работу в компании Бернардаки экс-командир Николаевского порта и участник Амурской экспедиции лейтенант Петров:

     "Так как по морской специальности был Невельской, то его командировали за границу купить суда и заказать разборные речные пароходы и баржи. Невельской купил четыре судна. Одно паровое — "Святая Феодосия" — с русским шкипероми. Мне пришлось сменить штурмана "Феодосии", так как он пил до безобразия, и вместо него взять на службу и сделать командиром корпуса штурманов поручика Вятлина".

     Именно на "Святой Феодосии" во Владивосток прибыли его первые гражданские жители – приказчик компании Бернардаки — Амурской компании — Богачев и купец Семенов — будущий почетный житель этого города.

     Однако, дороговизна товаров Бернардаки и привозного алкоголя по сравнению с местными и привозными китайскими, отмена винного откупа в 1863 году привела коммерцию олигарха во Владивостоке к закрытию. Приказчик Богачев лавку закрыл, уехал на север, а его дом купил упомянутый Яков Семенов.

     Основными конкурентами откупщиков и вновь испеченного коммерсанта Семенова были, конечно, китайцы со своими винными предприятиями. Это понимал и патриот Бурачек, почему и предлагал ввести следующие меры: "Объявление китайцам об изготовлении и продаже ими сули (водки) без всяких примесей, с строжайшей ответственностью за нарушение. Китайцы уважают только написанное, и потому этим объявлением могли сделать не только пользу потребителям, но и казна имела бы выгоду. Около Владивостока до 20 винокуренных заводов, так что годичная продажа китайской водки в одном только Владивостоке доходила до 3000 ведер, без всякой пошлины. Зачем же подрывать торговцев, которые платят и акциз и несут другие расходы!".

     Так что же представляла из себя эта всемогущая китайская винная торговля, победившая даже миллиардера Бернардаки? И как с ней боролось правительство и зародившаяся вскоре местная российская винодельческая промышленность? Но об этом в следующем материале.

http://primamedia.ru