Всем известно множество рубайат (четверостишие на Ближнем и Среднем Востоке) Омара Хайяма, посвященных вину. Создается впечатление, что Омара Хайям был гедонистом, любителем повеселиться, выпить. Многие, судя по этим четверостишиям, считают его пьяницей. Кем же на самом деле был, пожалуй, самый знаменитый стихотворный поклонник вина?
Сегодня большинство специалистов по персидской литературе не скрывают: множество рубайат, опубликованных под именем Омара Хайяма, его перу не принадлежат.
Омар Хайям был знаменитым в свое время математиком, астрономом и философом, он жил в 11 — 12 веках. Как поэт в свою эпоху он известен не был. Известным Хайям стал 7 веков спустя, когда друг английского поэта и переводчика Эдварда Фицджеральда нашел рукописи Хайама в калькутской библиотеке. Фицджеральд ознакомился с рукописями и перевел их. Но назвать это дословным переводом нельзя. Один из крупнейших в России специалистов по персидской литературе профессор Института востоковедения РАН Олег Акимушкин считал, что Фитцджеральд брал рубаи, соединял их, проводил отбор и потом писал свое. Это не перевод, это переложение. Получились, по словам Акимушкина, такие «свои мысли по поводу Хайяма».
Фитцджеральд издал свои творения за собственный счет. И они стали популярны. Это дало толчок к появлению бесчисленных рукописей Хайяма, которые назвали «Хаййамиадой», по аналогии с гомеровской «Илиадой». Сейчас в мире насчитывается несколько тысяч рубаи Хайяма, но настоящими из них исследователи считают чуть более ста. Большинство мировых исследователей творчества Хайяма считают, что Омар Хайям – это коллективный псевдоним в поэзии. Есть даже версия, что несколько рубаи, приписанных Хайаму, написаны А. С. Пушкиным.
«Рубаи Хайяма растворились в исчисляемой тысячами массе четверостиший, созданных иногда просто мастерски и неотличимо его имитаторами и последователями», — писал заведующий сектором Среднего Востока Петербургского отделения Института востоковедения РАН, профессор Олег Акимушкин.
Любил ли настоящий астроном и математик Омар Хайям вино — не известно. Но это не обесценивает его рубаи, а наоборот — придает им дополнительный шарм:
Душа вином легка! Неси ей дань:
Кувшин округло-звонкий. И чекань
С любовью кубок: чтобы в нем сияла
И отражалась золотая грань.
Пей вино, ибо скоро уснешь на века.
Как тюльпана цветение — жизнь коротка.
В окруженье друзей, в тесноте погребка -
Пей вино! И о смерти — ни слова пока!
Скорей вина сюда! Теперь не время сну,
Я славить розами ланит хочу весну.
Но прежде Разуму, докучливому старцу,
Чтоб усыпить его, в лицо вином плесну.
Что сравню во вселенной со старым вином,
С этой чашею пенной со старым вином?
Что еще подобает почтенному мужу,
Кроме дружбы почтенной со старым вином?
«Вино пить — грех». Подумай, не спеши!
Сам против жизни явно не греши.
В ад посылать из-за вина и женщин?
Тогда в раю, наверно, ни души.
Вино напитком вечности играет,
Испей того, что радость в мир являет,
Хоть, как огонь, вино нас обжигает,
Но, как вода живая, воскрешает!
